Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

– Эти люди очень хорошие воины, Сёрин, они не похожи на тупоголовых торговцев. – Ори следил, чтобы его голос не выдавал его опасений, не желая обижать друга или задевать его чувствительную гордость. Он нуждался в качествах Сёрина не меньше, чем тот нуждался в его собственных – он не забыл, что на Токайдо Сёрин спас его от пули, которая неминуемо убила бы его. – Времени у нас много. До рассвета еще по меньшей мере две свечи. – Две свечи составляли примерно четыре часа. Он показал рукой на дверь. – Да и в любом случае она подняла бы тревогу.

Сёрин со свистом втянул в себя воздух, проклиная свою опрометчивость.

– Ииии, глупый! Я глупый. Ты прав снова прав. Прошу простить.

Теперь Ори обратил на нее все свое внимание. Что же такое есть в этой женщине, что она так тревожит меня и так завораживает? – спрашивал он себя.

Тут они заметили, что рядом с ней появился настоящий великан. Судя по той информации, которую они получили в гостинице, это и был тот знаменитый английский врач, который чудесным образом исцелял любого, кто просил его о помощи, будь то японец или его соотечественник. Ори многое бы дал, чтобы понять, что огромный англичанин говорил девушке. Она вытерла слезы, покорно выпила то, что он ей подал, потом он проводил ее назад в дом, закрыв и заперев за собой дверь.

– Поразительно… этот великан и эта женщина, – пробормотал Ори.

Сёрин искоса взглянул на него, уловив в голосе друга нотки, которые еще больше насторожили его. Он все еще злился на себя за то, что забыл о девушке, когда патруль оказался рядом. Он мог видеть только глаза Ори, и они ничего ему не сказали.

– Давай подберемся к оружейной, – нетерпеливо прошептал он, – или нападем на следующий патруль, Ори.

– Жди! – Очень осторожно, избегая резких движений, которые могли бы быть замечены, Ори поднес к лицу руку в черной перчатке – больше для того, чтобы успокоить боль, нежели отереть пот. – Кацумата учил нас терпению, Хирага сегодня вечером дал нам тот же совет.

Вечером, достигнув наконец гостиницы Полуночных Цветов, они к своей радости обнаружили, что Хирага, их друг и глава всех сиси княжества Тёсю, вызывавший всеобщее и огромное восхищение, тоже остановился там. Новость о нападении на Токайдо уже дошла до него.

– Момент для нападения был выбран как нельзя более удачно, хотя вы и не могли знать об этом, – с теплотой сказал им Хирага. Это был красивый мужчина двадцати двух лет, высокого для японца роста. – Оно станет тем прутом, который воткнется в осиное гнездо Иокогамы. Теперь гайдзины как рассерженные шершни, они обязательно выступят против бакуфу, которые не будут, не могут сделать ничего, что успокоило бы их. Если бы только гайдзины нанесли ответный удар по Эдо! Если бы они сделали так и разрушили город, это послужило бы нам сигналом к тому, чтобы захватить Дворцовые Врата! Едва лишь император будет свободен, все даймё восстанут против сёгуната и уничтожат его и всех Торанага. Сонно-дзёи!

Они выпили за сонно-дзёи и за Кацумату, своего спасителя, который был наставником большинства из них и служил делу сонно-дзёи тайно и мудро. Ори шепотом рассказал Хираге об их плане украсть карабины.

– Ииии, Ори, это хорошая мысль. И главное осуществимая, – задумчиво произнес Хирага, – если вы проявите терпение и выберете подходящий момент. Такое оружие может быть очень полезно в некоторых операциях. Лично мне ружья внушают отвращение. Удавка, меч или нож мне больше по душе: они надежнее, тише и нагоняют куда больше страха, кто бы ни был жертвой – даймё или варвар. Я помогу. Я дам вам план миссии и одежду ниндзя.

Глаза Ори и Сёрина загорелись.

– Вы можете раздобыть ее для нас?

– Конечно. – Ниндзя были тайной сектой мастерски подготовленных наемных убийц, действовавших почти исключительно под покровом ночи; черные одеяния, в которых они появлялись, помогали поддерживать в народе легенду об их способности становиться невидимыми. – Одно время мы собирались сжечь здание миссии. – Хирага рассмеялся и опорожнил еще одну бутылочку саке; подогретое вино делало его более разговорчивым, чем обычно. – Но потом решили, что будет полезнее просто держать ее под наблюдением. Часто я отправлялся туда переодевшись садовником или ночью в одежде ниндзя – удивительно, какие вещи можно там узнать, владея даже самым простым английским.

– Ииии, Хирага-сан, мы и не знали, что вы говорите по-английски, – произнес Ори, пораженный этим открытием. – Где вы научились их языку?

– Где еще можно научиться качествам гайдзинов, как ни у самих гайдзинов. Мой учитель был голландцем с Дэсимы. Он изучал языки и говорил на японском, голландском и английском. Мой дед послал прошение нашему даймё, полагая, что следует разрешить одному такому человеку прибыть в Симоносеки, за собственный счет, для преподавания голландского и английского в течение одного пробного года, потом, возможно, разрешить им торговать. Благодарю вас, – сказал Хирага Ори, который наполнил его чашечку. – Гайдзины так легковерны, но при этом так отвратительно любят деньги. Идет уже шестой год этого «эксперимента», а мы по-прежнему покупаем у них только то, что нам нужно, когда в состоянии заплатить их цену, – ружья, пушки, боеприпасы, картечь и некоторые книги.

– Как здоровье вашего почтенного деда?

– Он чувствует себя очень хорошо. Благодарю, что спросили. – Хирага поклонился в знак признательности. Их ответный поклон был ниже.

Какое счастье иметь такого деда, подумал Ори, такая защита и опора для всех поколений в семье – у нас все по-другому, нам каждодневно приходится бороться за выживание, мы постоянно голодаем, выбиваемся из сил, чтобы заплатить налоги. Что теперь подумают обо мне отец и дедушка: я – ронин, мое столь нужное семье содержание в один коку потеряно.

– Я почел бы за честь встретиться с ним, – сказал он. – Наш сёя не похож на него.

Вот уже много лет дед Хираги, зажиточный крестьянин из деревни неподалеку от Симоносеки и тайный сторонник сонно-дзёи, был сёей. Сёя, назначенный или потомственный староста одной или нескольких деревень, имел огромное влияние среди крестьян: он был облечен судебной властью и отвечал за исчисление и сбор налогов, и в то же время являлся их единственным защитником от произвола того феодала, на чьей земле стояла их деревня или деревни.

Земля находилась в собственности у фермеров и некоторых из крестьян, которые обрабатывали ее, но по закону не могли с нее уйти. Самураям принадлежало все, что производилось в их ленном владении, а также исключительное право на ношение оружия, но вот землей по закону они владеть не могли. Таким образом, и те и другие зависели друг от друга, из века в век раскручивая бесконечную спираль подозрительности и недоверия: соотношение того, какая часть урожая должна была пойти в этом году на уплату налога, а какая остаться, всегда являло собой невероятно тонкий компромисс.